|
Не так давно я поселился в Гатчине. Пригород Петербурга, Гатчина когда-то была загородной резиденцией Григория Орлова, Павла Первого и Александра Третьего. Здесь жили Куприн и Боткин, здесь родился замечательный переводчик Лозинский. Много хороших людей живет в Гатчине и ныне. Количество интеллигентных людей на тысячу населения здесь гораздо выше, чем там, где я жил раньше. Мои новые пациенты и знакомые – заслуженные артисты и священники старинных церквей. Интеллигентные люди… Сижу недавно на курсах английского. Мой сосед читает по складам: - Dolphins are very intelligent animals. Преподавательница, молодая девушка, просит: - Translate, please. - Дельфины - очень интеллигентные животные… Она возмущается: - Животные не могут быть интеллигентными! Сосед возражает, полушутя: - Это почему же? - Так можно сказать только про людей. Здесь имеется в виду интеллект, а не интеллигентность. Тема интересная, и я включаюсь в дискуссию: - Странно… На каком основании вы отказываете дельфинам в возможности быть интеллигентными? По некоторым данным, в интеллекте дельфины людям почти не уступают. - Интеллект – не единственный показатель интеллигентности. - В общем, да… Но слово «интеллигентность» происходит от слов «intel-league» - лига, сообщество интеллектуалов, или что-то в этом роде… Так что интеллект здесь на первом месте. - Чтобы называться интеллигентным, нужно иметь образование. - Дельфин, живущий в дельфинарии, тоже получает определенное образование. Он же учится делать то, чего не умеют другие. Мой сосед смеется. Преподавательница упрямо краснеет. - Это не образование, это тренировка! Мне нравится ее смущение. Поэтому я продолжаю, хотя и не уверен в своей правоте: - Строго говоря, любое образование – это тренировка… Памяти, навыка, интеллекта, наконец… Она сбита с толку, секунду молчит, потом, не выдержав, тоже смеется вместе с нами. Машет рукой: - Ладно, если вы так хотите – пусть дельфины будут интеллигентными… Дома я сижу за столом и ем суп. Дети спят. Эвита моет посуду. - Как ты думаешь, я - интеллигентный? Она скептически смотрит на меня. - Ты? - Ага. – Не скрою, мне хочется услышать: да, дорогой, ну конечно… - Какой же ты интеллигентный, если пальто подавать жене только сейчас, через десять лет, научился? Я задет за живое. - Но ведь научился же! Работаю над собой… - Интеллигент – состояние врожденное. - То есть генетически обусловленное? Эвита поворачивает кран, шипение воды обрывается, и в воздухе повисает ночная кухонная тишина. - В большой степени – да. Я перебираю в голове аргументы. - Где-то слышал выражение: врачи – цвет интеллигенции… Она усмехается: - Ну-ну… Вспомни, как ты Новый год с хирургами встречал. Не в бровь, а в глаз. - Да ладно ты… С кем не бывает! - Вот как раз с интеллигентными людьми такого и не бывает. Перед глазами встает травматолог Базына в исподнем: в глазах его молодецкий задор, красные кулаки со свистом режут воздух, разбрасывая тощих молоденьких милиционеров. Эвита наливает чай и садится напротив. Задумчиво размешивает сахар, глядя на меня. - Конечно, это все важно – воспитание, интеллект… Но нужно еще кое-что. - Что? Жена размышляет пару секунд и выносит определение: - Интеллигентный человек не может быть сволочью. В нем должно быть благородство. И не как родословная, а как душевное качество. Это свежая мысль. Я хватаюсь за нее и пытаюсь развить: - То есть настоящий интеллигент не способен на подлость? Она, еще подумав, кивает: - Да. Ум и образование мало чего стоят, если их обладатель – трус и подлец. Мне становится неуютно. Критерий серьезный… Прикидываю: гожусь ли я на роль интеллигента теперь, после внесения столь жестких условий? В голове всплывает еще одна слышанная где-то фраза: интеллигенция - это совесть государства… Вот оно, определение… Мало диссертацию выгрызть, второе высшее одолеть, научиться пальто жене подавать. Хорошо бы еще и совесть иметь… Эвита ерошит мне волосы: - Пошли спать? Через полчаса жена засыпает, а я лежу и думаю, глядя в темное сыроватое небо за окном. Вспоминаются симпатичные морды дельфинов. Способны ли они на подлость? Конечно же, нет. Гатчина, 2007 |